Загрузка...
Он мог стать послом или консулом: в самый разгар войны он неожиданно для всех увлекся дипломатией и иностранными языками. Но вскоре увлечение прошло, уступив место новому — актерскому мастерству. Как говорил он сам, это был «знак свыше, который продиктовал – иди на актерский».
Увлечение привело к тому, что через три года после Победы он подаст документы во ВГИК. Правда после вердикта приемной комиссии «некиногеничен», пришлось подать документы в Театральное училище им. Б. Щукина.
Первый курс дался нелегко: из-за «двойки» по актерскому мастерству Яковлева собирались отчислять. Только благодаря вмешательству педагога Цецилии Мансуровой, заявившей, что переведет его только потому, что она хочет с «ним работать», отчисления удалось избежать.
После окончания училища поступил на службу в театр имени Вахтангова, которому отдаст 60 лет. Именно там на него впервые обратили внимание, как на талантливейшего драматического актера.
Однажды режиссер Иван Пырьев, заметив «обаятельного и благородного» Яковлева, решил, что именно он должен сыграть князя Мышкина в «Идиоте». Эта роль и принесла Юрию Васильевичу известность. Позже актер вспоминал, что после премьеры его начали узнавать, оборачиваться и посмеиваться: «Вон, смотри, идиот пошел». Как реагировал Яковлев на такие замечания – неизвестно. Он вообще был человеком стеснительным, робким, избегавшим публичности. И сам частенько удивлялся «как при такой стеснительности смог стать актером».
Но настоящая известность была впереди: вскоре будут роли Ржевского в «Гусарской балладе», роль Бунши-Грозного в «Иван Васильевич меняет профессию» и Ипполита в «Иронии судьбы». После «Иронии судьбы» артисту уже не давали прохода на улице. А через год он получил звание Народного артиста СССР.
При этом звание сильно задержали. Виной тому стала анонимка со списком «грехов», которую подписали его коллеги-«вахтанговцы», мол, недостоин. Яковлев сильно переживал по этому поводу: как же так, здороваются, улыбаются, выпивают и пишут такое. Для него, жившего по принципу «не суди – и не судим будешь» это было почти ударом.
Он часто говорил, что любит одиночество. Хотя бы потому, что ему было очень трудно постоянно находиться в центре событий.
И всегда прислушивался к своей интуиции. Говорил, что она ни разу его не подвела.
Как-то раз он сказал, что живет не в свое время. Потому что должен был жить во второй половине XIX века. Только вот если бы он жил в то время, кто бы произнес «Нет, генацвале. Когда у общества нет цветовой дифференциации штанов, то нет цели!»
